Как-то раз, проходя мимо здания Публичной библиотеки на Московском проспекте, я обратила внимание на причудливой формы скамейки с фигурными спинками. Некоторое время я не могла взять в толк, что за странной фантазией руководствовались их создатели. Но в какой-то момент меня осенило, что дело здесь вовсе не в избытке фантазии, а в трезвом расчете. Скамейки спроектированы так, чтобы на их спинках невозможно было сидеть. И эта мелкая бытовая деталь наглядно показывает тот разрыв, который образовался между прошлыми и нынешними поколениями. Все предыдущие поколения, сколько их ни было, садились на сиденье, нынешнее сидит на спинках ногами на сиденье. Эта манера сидеть шиворот-навыворот демонстрирует тот психологический сдвиг, который произошел в сознании новых поколений.
Что еще вызывает удивление, так это способность нынешней молодежи к бесконечному трепу при неразвитости нормальной литературной речи. Нести чушь, хохмить, трепаться - сколько угодно, но когда нужно сформулировать мысли по какому-то вопросу - ступор. «Тыр, бул, щир» - что в устной, что в письменной форме. О качестве языковых средств не приходится и говорить. Сейчас даже на учебных занятиях, а не только в личном общении, студенты часто прибегают к жаргонной, просторечной лексике, примитивным речевым конструкциям. Жаргонизмы соседствуют с канцеляризмами, так что слушать их убогие ответы нет никаких сил. Семинарские занятия превращаются в изматывающий душу процесс. Ответы приходится тащить клещами. Студенты не могут без натуги, грамотно, самостоятельно не то, что сформулировать свои мысли (их еще надо иметь), а передать чужие. Банальный пересказ лекционного материала превращается в трудноразрешимую проблему. А ведь адекватное воспроизведение информации - это самый простой вид учебного задания. Половина студентов с ним не справляются - по крайней мере, на том уровне, который требуется от студента высшего учебного заведения.
О матерщине я уже не говорю. Это настоящее бедствие современного вуза. Идешь по коридору, и мат, что называется, висит на ушах. Но ведь матерщина - это речевая практика социального и криминального дна: проституток, бандитов, бомжей, наркоманов и т. п. А у нас он становится практикой повседневного общения юристов, менеджеров, инженеров, будущих научных работников. Такое явление как интеллигенция просто исчезает на глазах. Нельзя же причислить к интеллигентам существо, прочитавшее пару книг, матерящегося на каждом шагу, которого не интересует ничего, кроме личного благополучия и личного успеха...
Узость кругозора и бедность лексики - две стороны одной медали. Одно обуславливает другое. Обедненность речи есть следствие неразвитости мышления и ограниченности кругозора. Оттого обычным явлением в наших аудиториях стало непонимание: студенты элементарно не могут понять, что говорит преподаватель. Они слов таких не знают. На практических занятиях мы часто сталкиваемся с тем, что студенты не понимают вопроса, отвечают невпопад, наобум, спрашиваешь про одно - отвечают про другое, не могут понять учебного задания, приходится по нескольку раз объяснять, что от них требуется. В общем, ты про Фому, они про Ерему, так и разговариваем.
ИСТОЧНИК>>
Что еще вызывает удивление, так это способность нынешней молодежи к бесконечному трепу при неразвитости нормальной литературной речи. Нести чушь, хохмить, трепаться - сколько угодно, но когда нужно сформулировать мысли по какому-то вопросу - ступор. «Тыр, бул, щир» - что в устной, что в письменной форме. О качестве языковых средств не приходится и говорить. Сейчас даже на учебных занятиях, а не только в личном общении, студенты часто прибегают к жаргонной, просторечной лексике, примитивным речевым конструкциям. Жаргонизмы соседствуют с канцеляризмами, так что слушать их убогие ответы нет никаких сил. Семинарские занятия превращаются в изматывающий душу процесс. Ответы приходится тащить клещами. Студенты не могут без натуги, грамотно, самостоятельно не то, что сформулировать свои мысли (их еще надо иметь), а передать чужие. Банальный пересказ лекционного материала превращается в трудноразрешимую проблему. А ведь адекватное воспроизведение информации - это самый простой вид учебного задания. Половина студентов с ним не справляются - по крайней мере, на том уровне, который требуется от студента высшего учебного заведения.
О матерщине я уже не говорю. Это настоящее бедствие современного вуза. Идешь по коридору, и мат, что называется, висит на ушах. Но ведь матерщина - это речевая практика социального и криминального дна: проституток, бандитов, бомжей, наркоманов и т. п. А у нас он становится практикой повседневного общения юристов, менеджеров, инженеров, будущих научных работников. Такое явление как интеллигенция просто исчезает на глазах. Нельзя же причислить к интеллигентам существо, прочитавшее пару книг, матерящегося на каждом шагу, которого не интересует ничего, кроме личного благополучия и личного успеха...
Узость кругозора и бедность лексики - две стороны одной медали. Одно обуславливает другое. Обедненность речи есть следствие неразвитости мышления и ограниченности кругозора. Оттого обычным явлением в наших аудиториях стало непонимание: студенты элементарно не могут понять, что говорит преподаватель. Они слов таких не знают. На практических занятиях мы часто сталкиваемся с тем, что студенты не понимают вопроса, отвечают невпопад, наобум, спрашиваешь про одно - отвечают про другое, не могут понять учебного задания, приходится по нескольку раз объяснять, что от них требуется. В общем, ты про Фому, они про Ерему, так и разговариваем.
ИСТОЧНИК>>
Комментариев нет:
Отправить комментарий